«Порой мне кажется, что я слишком жестока на сцене, но так задумал режиссер»

Юбилей актрисы Альметьевского театра Раушании Файзуллиной отметили громко – спектаклем «Леди Газраил» по мотивам произведения Стивена Кинга «Мизери». На местной сцене его поставил режиссер Ильшат Мухутдинов. Это первый триллер в истории города, и получился он практически совершенным, что успели заметить и критики. Поэтому именно Раушания Файзуллина была отмечена республиканской премией «Тантана» в номинации «За лучшую женскую роль».

– Раушания апа, премия стала для вас неожиданностью?

– Когда актер играет роль, вложив в нее всю страсть, он ждет отклика. Думает о том, как приняли его зрители и знакомые, руководство театра и люди с большой земли, которых мы называем «критиками». Премия за роль Энни Уилкес в спектакле «Леди Газраил» стала для меня высокой оценкой. Она порадовала, дала дополнительный стимул работать еще лучше. Будто заново родившись, я готова сыграть что-то новое. Хочу, чтобы мне давали еще более шикарные и сложные роли. Может, и сама что-то найду. К этому юбилею до шестидесяти пьес прочла. «Мизери» нашел Ильшат: «Давай-ка, Раушания апа, возможность есть, попробуем это. Вдруг получится». Со страхом, неуверенностью, начали.

– Прежде вы такое не играли. Вас роль испугала?

– У меня была мечта выйти из прежних образов, сыграть невиданное. Хотелось творить. Я боялась, но надеялась, что получится. Спрашивала: «Ильшат, ты веришь в меня?» А он отвечал: «Раушания апа, я верю, но тебе самой нужно поверить».

Взялись. Сложно оказалось. Это произведение все внутри переворачивает. Но по-другому роль не выходит. Когда уши краснеют, глаз дергается, волосы на голове шевелятся – это еще ничего. Сердцебиение подскочило! Во время репетиций ниже 115 не опускалось. Я говорю, Ильшат, сынок, если на сцене ноги протяну, не удивляйся, я в таком состоянии.

– Вы продемонстрировали хорошую физическую подготовку в «Леди Газраил». И боролись, и прыгали, и падали…

– Я эту вещь очень старательно исполняла. Делала все, что говорил Ильшат Мухутдинов. То, чего во мне не было, доставала практически со дна души. В училище нас готовили именно к драматическому театру. Мы дрались, фехтовали, прыгали… Много лет утекло с тех пор. 34 года, как я пришла в театр. Но все эти вещи, вспоминая, делаем. Актер не должен забывать о сценических возможностях. Я поддерживаю форму. На работу пешком хожу, в огороде работаю. Но мы, хотя и деремся на сцене, напарника не трогаем, это только так выглядит.

– Несмотря на то, что это триллер и он держит зрителя в напряжении, чувствуется, что спектакль сделан с любовью.

– Не только мне, но и коллегам в таком произведении пришлось играть впервые. Все очень старались. На репетиции ходили с удовольствием. Смотрели произведение в двух-трех вариантах. Много времени провели в работе, много текста порезали. Но спектакль все равно длится два с половиной часа. Все были согласны сыграть в нем. Это каждого актера мечта. Комедийный актер всегда мечтает о драме, а из трагического амплуа хочет выбраться в комедийное. Я ведь все попробовала. И очень обрадовалась новой роли. Но после ударило страхом. Вот так, между страхом и радостью работали.

– Близкие как отреагировали на вашу роль?

– Ни родные, ни знакомые меня пока не видели. Когда «Ромео и Джуль- етту» ставили к 50-летнему юбилею, тогда пришли друзья, одноклассники, односельчане, родня. Многие говорили: «Раушания, мы тебя в такой роли не видели. Ты такая чудная». А это совершенно другой образ. Он проще. В основном я играю в народных спектаклях, что близко зрителю. В зарубежной классике я была Смеральдиной в спектакле «Король-Олень», кормилицей Дая в «Ромео и Джульетте», матерью Яна в «Сезуане». Русской классики в театре немного, но я мечтаю в «Грозе» Островского Кабаниху сыграть. Когда прочла книгу Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза», увидела себя в образе Упырихи.

Отзывы зрителей хорошие. Это для города и театра открытие. Но бывают забавные моменты. В первые дни приходили бабушки в белых платочках, они мои действия постоянно комментировали: «Смотри-ка, воду из ведра взяла! Поит его!» Громко так говорили. Когда Пол, герой Эдуарда Латыпова, меня убил, вот они хлопали, улыбались. Эдуард смеется: «Раушания, смотри, как радуются!» Бабушки думали, мы не слышим их, твердили: «Убил, убил ее, слава богу!»

– Думаю, у многих возникает желание устранить Энни, чтобы освободить Пола от мук.

– Порой мне самой кажется, что я очень жестока на сцене. Потом думаю, нет, ведь режиссер так поставил. Сама навалилась на Эдуарда, сама жалею его. Что поделаешь? Такой режиссер видит Леди Газраил.

– Бабушка из нового спектакля «Террорист» у вас получилась задорной, озорной.

– В комедиях я много играла. Теперь даже стараться не нужно. Само собой выходит. Тем более и возраст уже подошел бабушек играть.

– Расскажите, как вы стали актрисой?

– Каждый месяц по телевизору показывали спектакли. Мы с мамой смот- рели. Ни сестра, ни братья этим не интересовались. Я знала, как зовут многих актеров Камаловского, Тинчуринского, Мензелинского театров. После восьми классов пошла в театральное училище. Но не прошла. В стихотворении строчку забыла, смутилась. В те времена конкурс был большим. На одно место 4-5 человек. После десятого класса вернулась уже подготовленная, поступила. Наш курс очень хорошим был. Я училась с Ханией Фархи. Мои однокурсники: Хафиз Хамматуллин работает в Мензелинском театре, Гузель Гарапшина – в Тинчуринском, Фарида Сафина – в Камаловском. В Альметьевске из наших – Дильбар Абунагимова и Фейма Бикмуратова. После учебы в 1985 году приехала в Альметьевский театр. С тех пор здесь безвылазно тружусь. Дочка тоже артисткой вышла, работает в Камаловском театре.

– Вне театра чем занимаетесь?

– Дома вяжу, шью сорочки, футболки, детские одеяла. Переделываю бижутерию. Многие вещи для выхода на сцену сама делала. А женскую работу ох не люблю! Мыть, стирать, убираться, подметать… В детстве я все время с отцом была. Поэтому и к технике меня тянуло. После девятого класса работала с отцом помкомбайнера. Сейчас в деревне помогаю маме дом поддерживать.

блиц

– Актер – это…

– Актер – это чудо. Он и человек, и животное. Плачет, прыгает, умирает, возрождается… Чего только не вытворяет.

– Вам скучно играть одну и ту же роль несколько раз?

– Нет. Каждый раз играешь по-другому. Если только очень часто играешь, начинаешь скучать. Уже интересного не находишь. Но я все время открываю что-то новое в образе.

– Вспомните курьезный случай, произошедший на сцене.

– В Бишмунчинском клубе перед спектаклем откусила хлеб и сломала коронку. «Как буду играть шпектакль?» – спрашиваю у девчат. Они смеются. Вставила обратно. В самый серьезный момент спектакля зуб выпал и по полу попрыгал мимо Камиля Валиева. Подбежала, схватила, обратно вставила. Тогда еще только открыли новый клуб, полы деревянные желтые-желтые, с широкими зазорами меж досок. Боялась совсем зуб потерять. Минут десять после этого занавес не открывали. Вся труппа смеялась до упаду. Смех на сцене такой заразительный. Остановиться невозможно.

– Если бы не театр, кем бы стали?

– Шофером. В деревне тракторов было много. Я на ДТ-75 ездила. Девочки в школе учились доярками быть, а я, единственная среди мальчишек, – на тракторе. В детстве находила предметы, похожие на руль и кабину, друзей сажала, катала.

– Театр уже не тот?

– Это, конечно, не тот театр, в который мы пришли работать. Много требований. Актер должен быть на сто процентов готов ко всему. Сразу спеть, один-два раза хореограф показал – станцевать. Это не каждому человеку дается. И, конечно, сегодняшний театр больше для молодежи. Мы только на подхвате. Для взрослых артистов работа есть. Но «Мизери» всем не раздашь. Каждому хочется быть при деле. Когда долго роли ждешь, оседаешь, забываешь. Даже после отпуска голос садится.